Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,
чем ночная песня шин.
Длиной-длиной серой ниткой стоптанных дорог,
Штопаем ранения души.

Припев:

Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.

Словно чья-то сигарета, стоп-сигнал в очах,
Кто-то тоже держит путь,
Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай,
Можно только фарами мигнуть.

Припев:

То повиснет над мотором ренняя звезда,
То на стекла брызгнет дождь,
за спиною остается два ттвоих следа,
значит не напрасно ты живешь.

Припев:

В два конца идет дорога, но себе не лги -
Нам в обратный путь нельзя.
Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья.

Припев:

Кажется так. Заодно и память потренируем.

Раз мулла купил шесть фунтов риса
И четыре фунта мяса взял,
И в саду под тенью кипариса,
В ожиданьи плова задремал.

Но жена плутовницей была
Позвола соседа своего
Угощала пловом целовала
У ушел посуду приброла.

Но и тут жена не растерялась
И кричит мулле проснись осел
Я пока на кухне прибиралась
Кошка весь очистила котел.

Но и тут мулла не растерялся
Взял кота за хвост и за усы
И своей жене на удивленье потащил на точные весы.
Ровно десять фунтов весит кошка
Ровно десять фунтов весит плов
Если это плов то где же кошка
Усли это кошка где же плов

А, если он уходит днем
он все равно от вас уходит,
давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.

Его немедленно вернем,
Поговорим, и стол накроем
Весь дом, вверх дном перевернем.
И праздник для него устроим.

Людей теряют только раз,
И след, теряя не находят,
А человек, гостит у вас,
Прощается, и в ночь уходит.

Ст. Г. Шпаликова. Муз. не помню

А мы во сне зовем их, как в бреду,
Асфальты топчем юны и упруги,
И на прощанье стискиваем руки,
И руки обещают нам: "Приду".
И руки обещают нам: "Приду".

Они врастают, тают в синеву,
А мы во сне так верим им, так верим,
Но наяву распахнутые двери
И боль утраты тоже наяву.
И гарь утраты тоже наяву.

Но не прервать связующую нить.
Она дрожит во мне и не сдается.
Друзья уходят - кто же остается?
Друзья уходят - кем их заменить?
Друзья уходят - кем их заменить?..

...Друзья уходят как-то невзначай,
друзья уходят в прошлое, как в замять,
И мы смеемся с новыми друзьями,
А старых вспоминаем по ночам,
А старых вспоминаем по ночам.
(Вадим Егоров)

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса...

Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас...
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.

Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.

Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.

И в труде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса...

Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.

Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем синем море
Бригантина поднимает паруса...

Павел Коган, 1937

В оригинале слова синем нет - это чтобы в мелодию вписалось.

Подожди, себя тая, самой красивой стану я,
Стану самой умною, и большой,
Сколько лет все думаю - Как мне найти звезду мою?
А звезда - рюкзак за плечи и пошел.

Ты - моя мелодия, ты вроде ты, и вроде я.
Мой маяк у вечности на краю,
Спросят люди вновь еще: - Ну как ты к нему относишься?
А я в ответ им эту песню пропою.

Ада Якушева

Вечер бродит полесным дорожкам,
Ты ведь тоже любишь вечера,
Подожди, постой еще немножко,
Посидим с товарищами у костра.

В след за песней позовут ребята,
В неизвестные еще края
И тогда, за крыльями заката,
Вспыхнет яркой зведочкой, мечта моя.

Вижу целый мир в глазах тревожных,
В этот час на берегу крутом.
Не смотри, ты так неосторожно,
Я могу подумать, что-нибудь не то...

Повт. первый куплет.

А. Якушева

А наш защитник, пятый номер - Макс Шароль,
Который дикими прыжками знаменит,
А также тем, что он по алгебре король,
Но в этом двор его нисколько не винит.
Саид Гиреев, нашей дворничихи сын,
Торговец краденым и пламенный игрок.
Серега Мухин, отпускающий усы,
И на распасе - скромный автор этих строк.

Да, вот это - наше поколение, -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужесткие крепления
Или радиолы во дворах.

А вот противник - он нахал и скандалист,
На игры носит он то бритву, то наган:
Здесь капитанствует известный террорист,
Сын ассирийца ассириец Лев Уран,
Известный тем, что, перед властью не дрожа,
Зверю-директору он партой угрожал,
И парту бросил он с шестого этажа,
Но, к сожалению для школы, не попал.

А вот и сходятся два танка, два ферзя,
Вот наша Эльба, встреча войск далеких стран:
Идет походкой воровскою Коля Зять,
Навстречу - руки в брюки - Левочка Уран.
Вот тут как раз и начинается кино.
И подливает в это блюдо остроты
Белова Танечка, глядящая в окно, -
Внутрирайонный гений чистой красоты.

Ну что, без драки? Волейбол так волейбол!
Ножи отставлены до встречи роковой,
И Коля Зять уже ужасный ставит "кол",
Взлетев, как Щагин, над веревкой бельевой.

Да, и это наше поколение, -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужесткие крепления
Или радиолы во дворах.

...Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец.
И тридцать лет прошло - о боже, тридцать лет! -
И говорит мне ассириец-продавец:
"Конечно, помню волейбол. Но мяса нет!"
Саид Гиреев - вот сюрприз! - подсел слегка,
Потом опять, потом отбился от ребят.
А Коля Зять пошел в десантные войска,
И там, по слухам, он вполне нашел себя.
А Макс Шароль - опять защитник и герой,
Имеет личность он секретную и кров.
Он так усердствовал над бомбой гробовой,
Что стал член-кором по фамилии Петров.
А Владик Коп подался в городок Сидней,
Где океан, балет и выпивка с утра,
Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней,
Но нету также ни кола и ни двора.

Ну, кол-то ладно, - не об этом разговор, -
Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат.
Но где найдет он старый сретенский наш двор? -
Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль.
Ну что же, каждый выбрал веру и житье,
Полсотни игр у смерти выиграв подряд.
И лишь майор десантных войск Н.Н.Зятьев
Лежит простреленный под городом Герат.
Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь!
Мы стали все твоею общею судьбой:
Те, кто был втянут в этот несерьезный матч
И кто повязан стал веревкой бельевой.
Да, уходит наше поколение -
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужесткие крепления
Или радиолы во дворах.
1983
Это связано с тем, что все так и было! искрене без видимых нами хитроумностей. Да и сам он после института по распределению на север, ж\д Москва-Воркута, учителем, а затем, спустя 6 месяцев работы, "как честный человек" (его слова) в армию, на срочную, т.к. в их пединституте не было военной кафедры. служил тоже на севере, есть у него песня Кандалакша, мне тоже близка, я там тоже служил

Ходики

Когда в мой дом любимая вошла,
В нем книги лишь в углу лежали валом.
Любимая сказала: "Это мало.
Нам нужен дом". Любовь у нас была.
И мы пошли со старым рюкзаком,
Чтоб совершить покупки коренные.
И мы купили ходики стенные,
И чайник мы купили со свистком.

Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.

Потом пришли иные рубежи,
Мы обрастали разными вещами,
Которые украсить обещали
И без того украшенную жизнь.
Снега летели, письмами шурша,
Ложились письма на мои палатки,
Что дома, слава Богу, все в порядке,
Лишь ходики немножечко спешат.

Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.

С любимой мы прожили сотню лет,
Да что я говорю - прожили двести,
И показалось мне, что в новом месте
Горит поярче предвечерний свет
И говорятся тихие слова,
Которые не сказывались, право,
Поэтому, не мудрствуя лукаво,
Пора спешить туда, где синева.

С тех пор я много берегов сменил.
В своей стране и в отдаленных странах
Я вспоминал с навязчивостью странной,
Как часто эти ходики чинил.
Под ними чай другой мужчина пьет,
И те часы ни в чем не виноваты,
Они всего единожды женаты,
Но, как хозяин их, спешат вперед.

Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.

И, правда, все такое , родное и близкое, и чайники со свистами и ходики на кухне. И возвращение из походов, из книжки, иногда, стопочкой в углу.

а ф темна синем лесу
де трепесщут асины
де с дубов калдунов
опадает листва

на паляне траву
зайцы в полначь касили
и при этом напевали
классные слова

дале ня помню. но песня клевая