Значит, в отличие от того, у кого без труда, строит не то, что ему нужно (или не теми инструментами)

Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк...
Валяй, рассказывай. Давно у нас историй не было.

Погоди, с корнями сначала разберется

Есть у меня два приятеля

То есть между собой они не дружат, связаны только через меня. Стас - неисправимый романтик, этакий капитан Грей, без устали бороздит житейские моря на корабле с алыми парусами, ищет свою Ассоль. Пару раз уже находил, но Ассоли оказывались ведьмами, и приходилось вырываться на волю с большим ущербом для такелажа. Но Стас не унывает, смотришь - через месяц он уже подлатал пробоины и опять в плавании, снова ищет приключений на свой бушприт.

Илья - полная его противоположность, флегматик и циник. Он-то свою гавань нашел давно и спокойно там поживает в компании верной жены и двух славных деток. Жена его далеко не идеал, но Илья твердо убежден, что идеалов в природе не существует, и над порывами Стаса добродушно посмеивается. Но он и постарше Стаса лет на 15.

Под Новый год мы собрались большой компанией, в которой присутствовали оба вышеописанных персонажа. Сразу было заметно, что Стасу не терпится чем-то поделиться.

- Что, - спросил я, - опять нашел прекрасную незнакомку?

- Ты угадал! - воскликнул Стас. - Именно незнакомку и невыразимо прекрасную. Ехал вечером по Флатбуш и увидел, что на скамейке сидит девушка с собакой. Боже, как она мне понравилась! Она мне безумно понравилась с первого взгляда. И она горько плакала. Я очень спешил, но решил, что обязан ее утешить. Я свернул в переулок к цветочному магазину, купил огромный букет, потом снова подъехал к ней, остановился и протянул цветы. Ты знаешь, у нее были такие глаза! Я ни у кого в жизни не видел таких глаз. Она была потрясена. Все-таки женщины - это не то, что вы, старые циники. Они романтичные натуры, им претит обыденность,они ждут от нас безумных поступков.

- И что дальше?

- Да ничего. У меня не было времени, чтобы познакомиться с ней, даже чтобы просто заговорить. Я повернулся и уехал. Но потом подумал, что раз она с собакой, значит, живет где-то поблизости. Я много раз туда приезжал, исходил все собачьи площадки, но больше ее не встретил.

Тут я заметил, что Илья, слушая этот рассказ, что-то усиленно ищет в своем смартфоне. Когда Стас замолчал, Илья протянул ему аппарат, на экране которого светилась фотография двух девушек.

- Это она! - вскричал Стас. - Илюха, ты волшебник! Откуда ты ее знаешь? И с кем она тут?

- С моей племянницей. Это Вика, племяшкина подруга.

- Но как ты догадался? Она рассказывала обо мне, да? Она меня запомнила? Ну я же говорил: такой поступок невозможно забыть, я произвел на нее впечатление!

- Да уж, тебя забудешь, - подтвердил Илья. - Она ехала от ветеринара, и у нее в автобусе вытащили сумочку. Деньги до последнего цента, карточки, телефон, документы, в общем, все. Вот она и плакала: чужой неспокойный район, денег нет, как добираться домой - неизвестно. И тут подлетает какой-то хмырь на "Лексусе", сует ей цветы и уезжает. Нормальный человек бы домой подвез, или хотя бы телефон дал позвонить. Да хоть бы дал два бакса на метро, и то б больше пользы было, чем от твоего букета. Она потом еле уговорила продавца взять букет обратно за два доллара, на них и добралась. Да она тебя каждый день вспоминает, и все с одной присказкой: бывают же на свете козлы!

И только вдоволь налюбовавшись на онемевшего Стаса, Илья проворчал:

- Пиши телефон, романтик хренов...

(с)

Письмо жены

Моему дорогому мужу!

Пишу тебе это письмо, чтобы сообщить, что я ухожу от тебя. Звонил твой начальник, чтобы сказать мне, что ты уволился с работы и вчера был твой последний день на этом месте.

Я хорошо относилась к тебе и была уважающей тебя женой на протяжении семи лет, в то время как ты совершенно не ценил меня. Последние две недели были подобны аду. Неделю назад, придя домой ты даже не обратил внимания, что я подстригла ногти, волосы, сделала маникюр и укладку. Ты не заметил, что я приготовила твою любимую еду и одела в твою честь красивое нижнее белье, купленное мной. Ты никак не отреагировал на это, в течении нескольких минут закончил с едой, после чего посмотрел футбол по телевизору и отправился спать.

Ты больше не говоришь мне, что любишь меня и не прикасаешься ко мне. Я уверена что ты мне изменяешь или не любишь меня. Поэтому я оставляю тебя.

PS.

Не пытайся меня искать, ты меня не найдешь. Я и твой брат уезжаем в отдаленное место, где будем счастливо жить. Ищи себе другую жизнь.

Твоя бывшая жена.

* * *
Письмо мужа

Благодаря тебе это был удачный день. Закончив читать твое письмо, я подпрыгнул от радости.

Мы действительно женаты уже семь лет, но в последнее время ты не ведешь себя как любящая жена. Да, я смотрю футбол - это для того, чтобы успокоить себя после того, что ты мне кричишь. Я обратил внимание на твои ногти и прическу, но первой мыслью было то, что ты очень похожа на мужчину.

Я не сказал тебе об этом, потому что моя мать научила меня, что лучше промолчать, если ничего хорошего сказать нельзя. Когда ты готовила мою любимую еду, то, по всей видимости, ты перепутала меня с братом: я не ем паштет с хасой уже 10 лет.

После того, как я увидел, что на твоем лифчике висит ценник "49.99 шекелей", я вспомнил, как неделю назад мой брат одалживал у меня 50 шекелей и немедленно ушел спать.

Я по-прежнему любил тебя и надеялся, что мы сможем справиться с проблемами.

В любом случае, после того, как я выиграл в лото 14 миллионов, я уволился с работы и купил нам билеты в кругосветное путешествие. Однако, вернувшись домой, я не обнаружил тебя. Я желаю тебе счастливой жизни, как ты всегда хотела.

После того, как я показал адвокату письмо, которое ты мне написала, он сказал, что теперь я не должен тебе ни единого цента. Береги себя.

PS.

Не помню, говорил ли я тебе, что мой брат Ариэль получил при рождении имя Ариэлла?
Надеюсь, это не станет проблемой.

Твой очень счастливый бывший муж.

На адрес брата. Они ещё не успели уехать....

Эта история началась тогда, когда Дима умер.

Странное начало истории объяснялось тем, что и сама история была необычной.
Умер Дима не то, чтобы классически, но и не экстравагантно. Ну, то есть, не в больничной палате, в окружении родственников, скорбно вычисляющих в уме процент налога на наследство, но и не в обломках мотодельтаплана, разорванного мощными челюстями белой акулы. Авария... Просто авария.

Момент самой смерти он не помнил. Ну, то есть, он помнил, как летел на всех парах в своем новом Лансере, крик клаксона, визг тормозов, громкий отчаянный собственный вопль и боль скрутились в его памяти странным, чересчур ярким букетом. А вот момент самой смерти он не помнил. Его вообще никто не помнит. Смерть последовательна в своей неизбежности и еще более последовательна в своей жадности и потому ничего не дает, забирая, тем не менее, все. Даже себя. То есть, как справедливо заметил один саркастичный мудрец, для человека ее нет. Когда он жив, он жив, и речи о смерти нет. А когда мертв, то уже нет человека. Этот философ лишь не принял во внимание тот факт, что смерть, вместе с жизнью, забирает из памяти и момент своей встречи с человеком.

И поэтому Дима не помнил миг своей смерти. Он пришел в себя уже перед громадными, ажурными воротами. Перед ними был небольшой пятачок серебристой земли, с травой, тронутой словно бы ртутной изморозью. За воротами виднелась обычная для этого места пастораль. Яркий солнечный свет волнами спускался откуда-то сверху, разливаясь по ослепительно-зеленым кущам и травам. Вдали, у самой кромки горизонта виделись небольшие группки облаков, плывущих над самой поверхностью земли.

- Видимо, рай - то ли подумал, то ли сказал Дима.
- Ну, и видимо, и так оно и есть. Рай. - раздался вдруг не тихий такой глас.

От неожиданности Дима аж подпрыгнул на месте.
- Кто здесь?
- Аз есмь - пошутил Петр, появившись перед ним, на серебристом пятачке перед вратами.
- Э-э... - Дима замялся, не решаясь произнести вслух очевидную для него вещь - Вы святой Петр?
- Точно. - довольно улыбнулся святой. - Слышал обо мне?
- Конечно. - Дима осторожно, стараясь не обидеть собеседника оглядел его. Длинная, светлая хламида, стянутая на поясе бечевой, грубые, но чистые сандалии на босу ногу. Бородатое лицо, с глубокими, все понимающими глазами. Как писан на иконах, так и предстал он перед Димой. Только вот...
- Ключи ищешь? - догадался Петр.

Дима кивнул.
- А их нет. - улыбнулся святой.
- Но ведь, Петр, ключник, врата...
- Я сам ключ, к чему мне их внешнее отображение?

Дима сконфуженно примолк. И вправду, к чему?
- А что еще говорят про меня?
- Ну... - Дима откашлялся, - говорят, что Вы встречаете умерших у врат рая и впускаете или не впускаете внутрь.
- А почему не впускаю? Кого именно?
- Ну... Грешников, неправедных. Недостойных, в общем.
- Угу. То есть, такой вот судья.

В разговоре возникла пауза. Стайка облаков, плывшая вдали, слегка приблизилась к беседующим и теперь Дима мог рассмотреть, что на каждом облачке, как и положено, сидит человек. Вернее - душа.
- Скажи мне, Дима. - снова заговорил Петр. - А как ты думаешь, как я сужу? По чем?

Дима задумался. Раньше он этим вопросом не задавался. Собственно, и знаний о внутреннем устройстве загробной жизни у него было мало. В детстве, в школе, его учили, что Бога нет, зато есть Ленин. Когда подрос, сказали, что и Ленина нет, а вот Бог вроде таки есть. Сказать сказали, но учить не учили и ничего не объясняли. Предполагалось, что люди сами будут учиться. Дима тогда заинтересовался вопросом и решил было почитать что-нибудь про Бога. Но ограничилось все тем, что он полистал детскую библию с картинками и думать забыл обо всем этом.
- Видимо, по вере судить будете. Кто верует и по вере живет, того в рай, - приуныл Дима.
- По вере значит... - как бы задумчиво проятнул святой. - А закрой глаза, Дима и посмотри что увидишь.
Дима послушно закрыл глаза.

*****

- Куда, скажи, куда ты поставила люльку, а?
Старуха говорила не громко, почти шептала, но для Авдотьи тот шепот был громче крика и страшнее шипения разъяреной гадюки.
- Перед образами ставить надо, а ты в угол воткнула!
- Так ведь сквозняк там! Дует уж больно сильно - робко попробовала возразить сноха.
- Во грехе, хочешь, чтобы вырос внук мой? Сына моего от смерти не уберегла, в пьянстве и разврате умерла моя кровинушка, так ты и внука моего сгубить хочешь?

Авдотья покорно переставила люльку перед образа. Сынишка ее родился хилым и болезненным, каким только и мог родиться от вечно пьющего мужа. Но это был ее сынишка и Авдотья любила его пуще самой себя.
- Куда сиську голишь? - тут же снова зашипела свекровь.
- Так кормить же надо, матушка, не кормила его с самого утра, как на заутреню ушли с Вами.
- А молиться когда? Молитва допрежь всего - подняла вверх скрюченный от старости палец свекровь.
Авдотья все так же покорно бухнулась рядом с ней на колени пкеред образами и начала истово молиться.

*****

Дима открыл глаза и посмотрел на святого.
- По вере живут? - спросил Петр.
- По вере, еще как - согласился Дима.
- Вологодская губерния, за год до большого голода. Через два года умерла и старуха. И Авдотья. Ребенок раньше умер.
Святой помолчал. Потом нахмурился и продолжил:
- Свекровь я в рай не пустил. Так по чем же я сужу, Дима?
Дима задумчиво провел рукой по решетке ворот.
- По совести? - поднял он голову.
- Закрой глаза - кивнул Петр.

*****

- Хозяина, мы пилиткама клали, штукатурка работали, пол работали. Все сделали. - голос Зарифа аж лучился от удовольствия и гордости за проделанную работу.
Петр Григорьевич, хозяин, с уже пробивающей в волосах сединой, в очень и очень дорогом и, потому по особому неброском костюме, с одним лишь только перстнем на пальцах, задумчиво почесал кончик носа. Зариф был прав, равшаны все отремонтировали в лучшем виде.
- Ну, что ж, Зариф, ночлег и пищу вы от меня получали исправно. А теперь настало время и за работу заплатить.
- Да, да - кивнул головой Зариф, уже представляя как вернется в голодную и нищую деревню с заработком и наконец-то вылечит мать и женится.
- А платить, как и сказал в начале, буду я по совести, к ней и все претензии. - Петр Григорьевич усмехнулся, вспомнив лозунги комсомольской молодости про ум, честь и совесть.

Зариф молчал, с тревогой в глазах смотря на Хозяина.
- Владимир - громко позвал хозяин начальника службы безопасности.
- Да, Петр Григорьевич, тут же обозначил себя в проеме двери эсбэшник.
- Сегодня к вечеру, чтобы на территории усадьбы посторонних не было.
- Будет сделано. - Владимир скользнул к Зарифу и, мигом вывернув ему руку, потащил к выходу.
- Хозяина! Как же! - Зариф аж взвыл от страха, обиды и унижения - По совестима!
- По совести, Зариф, по совести - кивнул Петр Григорьевич и усмехнулся-оскалился. - Ведь не маленький уже, должен понимать, что совесть у каждого своя.

*****

Дима снова открыл глаза.
- Я понял. Не по совести судите.
- Нет. Ты не понял. Не только по совести. По чем же? - Петр внимательно, испытующе смотрел на Диму.
Дима перебирал в голове все возможные и невозможнные варианты.
- Видимо, Вы оцениваете все с позиции разумности - почти наугад сказал он.
- Закрой глаза - снова кивнул святой.

*****

- Танька, ну ты с ума сошла что ли? Тебе же всего 20! У тебя впереди вся жизнь! - Галка, ее лучшая подруга, настолько разволновалась, что аж начала ходить по комнате.
- Ты же еще столько всего сможешь успеть сделать. Ты за границу можешь еще уехать даже! С твоей-то фигурой и мордашкой. А, Таньк?
Танька подавленно молчала, опустив голову.
- Галка, мне кажется, что я даже уже чувствую его там, внутри.
- Дура! Ну какая же ты дура! Перестань хоть раз в жизни быть дурой. Кому ты будешь нужна одна, разведенка с ребенком? Вот родишь ты его в 20 лет и все. Считай, что только 20 лет и жила. Смотри на вещи разумно, понисмаешь? Ра-зум-но.
- Разумно... - эхом повторила Танька. - То есть, все таки нужно избавиться?
- Да. - Галка уверенно кивнула и буквально впихнула в ее руки бумажку. - Вот телефон доктора. Хороший доктор. Он меня полгода назад чистил. Пойдешь к нему завтра, хорошо?
- Хорошо, - кивнула Танька.

*****

Дима открыл глаза. Все тот же ровный и яркий солнечный свет вокруг, врата и смотрящий ему прямо в душу святой.
- Нет. Не разум. Вернее, не просто разум. Да?
- Да. - улыбнулся Петр. - Какие у тебя еще версии остались?
- Сердце - решительно произнес Дима. - Судите по сердцу.
- Закрой глаза, Дима - кивнул Петр.

*****

- Бога ради...
Вид его был и пугающ, и жалостлив. Давным давно не стиранная рубашка, под которой виднелась уже аж желтая от грязи майка и мятые брюки неопределенного цвета. Нет, он не был бомжом. Но разило от него так же, ка ки от любого бомжа. Запах немытого тела смешивался с диким перегаром.
- Что тебе? - брезгливо дернулся от него Миша.
- Бога ради, помираю, хоть копейкой помоги...

Сердце Мишки дернулось от боли. И вправду ведь плохо человеку. Нет, умом он понимал, что деньги, которые он сейчас дает уйдут на выпивку. Но сердце..
- Чай не звери, не леоперды - пробормотал Миша, нашаривая в кармане деньги.
Алкаш с надеждой и звериной преданностью смотрел на своего спасителя.
- Что ж у нас, сердца что ли нет - громко сказал Миша и протянул деньги.
- Сердца?! Ах вы сердечные! - заорала неизвестно откуда взявшаяся женщина, одетая так же неопрятно, как и алкаш. - Да сколько вас таких сердечных-то, а! Да пока вы будете, так и сопьется же скотина!
Она подскочила к своему, видимо, мужу, и вцепилась ему ладонь, пытаясь вырвать деньги.
- Отстань, курва! - заорал тот, вывернулся и с неожиданной прытью скользнул в двери магазина.

*****

И снова Дима открыл глаза.
Они молчали, глядя друг другу в глаза.
- Вот потому я здесь и стою. - кивнул Петр.
- Но... - Дима замялся. - Если честно, я не совсем понял, по чем Вы судите?
- По вере - улыбнулся святой. - По сердцу. По совести. По разуму. И по тому, что получается, когда соединяешь это все и открываешься миру.
- Не понимаю - сокрушенно покачал головой Дима.
- Поймешь - улыбнулся Петр. - Ибо будет у тебя время. Я могу тебя отпустить, по зову жизни, что рождается. Иди. И постарайся к нашей следующей с тобой встрече понять то, что должен понять.

*****

Дима открыл глаза и тут же нажал на педаль тормоза, останавливая свой Лансер прямо под горящим уже красным светом светофором. Да, жена. Да, рожает.
Он успеет. Должен успеть. И к жене, и понять.
Эта история, как ей и положено, не закончилась тогда, когда он ожил. Ведь она никогда не заканчивается.

© Ammok

- Обвиняемый Рудгер. Встать для оглашения приговора.
Дело номер 345 678, гражданин Рудгер, 35 лет, обвиняется по 500-м эпизодам, из которых доказано 405. Что ж, этого более, чем достаточно, тем более, что и смягчающих обстоятельств не имеется.
Обвиняемый, вы преступник, вы должны быть и будете наказаны. Никаких условных сроков и залогов. Никаких кассационных жалоб. Сразу после оглашения приговора вы отправитесь в самую новую и современную колонию ПЗ-3. Оттуда невозможно сбежать. Не н...

Не надо так ехидно улыбаться - страх перед побегом вложат вам в голову на подсознательном уровне. Если же вы все-таки сможете его побороть и захотите досрочно вырваться на свободу, к вам будут применены специальные силы и средства.
В заключении вы не будете видеть ничего, что может вам о нем напоминать - ни решетки, ни колючую проволоку, ни охранников.
Вы вольны делать все, что вам захочется. Курить, пить, творить зло или добро, заниматься любой деятельностью, какой только придет в голову. Сей...

Сейчас вам кажется, что наказание слишком мягко и вы с легкостью отбудете положенный срок.
Рано радуетесь.
Чтобы вы в полной мере смогли встать на путь исправления, вам сотрут память. Начисто.
Вы не будете помнить ничего из тех ужасов, что совершили. Ни единого момента. Свою личность, кстати, тоже.
Вам предстоит заново построить себя и свое "я" в рамках тех правил, что будут заложены как основа и модель поведения в обществе.

Возможно, вы опять попробуете сделать что-то из вашего "черного списка". Но Вы не будете осознавать того, что снова пытаетесь совершить те же деяния, за которые будете находиться в заключении.
А мы будем за вами следить. И в таком случае в конце назначенного срока Вас ждет новый, уже за вновь совершенные поступки. И да будет так, пока не исправитесь.
Амнистия возможна, если мы и впрямь увидим, что вы встали на путь праведника. Утяжеление условий так же более чем вероятно. Причем в любой форме - от психической до физической.
По совокупности наказаний за совершенные вами преступления срок заключения составляет 45 лет, вступает в силу немедленно, обжалованию не подлежит. Привести приговор в исполнение.
Прозвучал прощальный стук молотка и в ту же секунду в зале суда стало тихо и безлюдно. А где-то далеко, в соседней Галактике, на третьей планете от Солнца под названием Земля раздался плач новорожденного младенца....

(с)

- Слушай, - Она пристально посмотрела в Его небесно-голубые глаза. - Неужели тебя жаба не душит, а? Ты же всегда проигрываешь!
- Не-а, - беспечно рассмеялся Он в ответ. - Надо будет - еще нарисую! Ну должен же я когда-нибудь научиться этой премудрости!
Третий молча щурился на солнце.
Она покачала головой и вздохнула. Ей не понять. Впрочем, это не Ее забота.

- Сочинка, сдача по кругу, играем до двадцати в пуле. Распасы - как обычно. Выход - семерная. За перезаклад, - Она бросила на Него короткий взгляд, - в гору, так и быть, не пишем. На «раз» - играем Сталинград. По одному за вист.
- По пять! - почти выкрикнул Он.
- Не многовато ли?
- Зато интереса больше! - Он снова рассыпал по каменным плитам дворика свой серебряный смех.

Третий промолчал - согласился.
Она открыла рот, хотела что-то сказать, но передумала. Пожав плечами, начала сдавать карты. По пять - так по пять. Ей-то, в сущности, какое дело?

Он с детства обладал недюжинным литературным талантом. Ему прочили писательскую карьеру - настолько правдоподобно Он создавал свои фантастические миры. Однако сам Он только смеялся - «Слово было лишь вначале» - и искусству словосложения предпочитал искусство игры в преферанс. И хотя за всю жизнь Он так и не выиграл ни одной партии - азарт Его не угасал.

- Семь треф! - радостно воскликнул Он и начал отплясывать ногами под столом джигу.
Она вздохнула. Где взять столько терпения, чтобы научить наконец это бестолковое жизнерадостное создание простой игре?

Она никогда не отличалась успехами в учебе. Гуманитарные науки ненавидела лютой ненавистью, а точные - просто терпеть не могла. Единственное, что Она обожала - это преферанс. Уже в начальной школе Она стабильно обыгрывала отца и деда, на чем умудрилась сколотить неплохой капиталец к своему совершеннолетию. А теперь бОльшую часть Ее времени поглощало то, что Он называл «обучением игре в преферанс». И хотя за все годы Он так ничему и не научился - зато стал для Нее неисчерпаемым источником доходов.

- Послушай, сколько раз тебе говорить: не надо сразу объявлять конечную игру! Торговлю всегда надо начинать с самой маленькой комбинации.
Он смешно фыркнул в ответ и заявил:
- Но ведь так быстрее!
Третий пасанул.
Она покачала головой и заказала семь бубен.
Он повысил ставку до восьми треф. Она объявила восемь бубен. Он покрутил носом, поерзал на стуле и решился на девять треф. Она пожала плечами.
- Играй.
Он взял прикуп - туз червей и король пик. Скинул карты. Подтвердил игру.
Третий вистовать отказался.
Она снова пожала плечами - у Нее на руках было как минимум три взятки.

*******

Игра закончилась быстро. Она посчитала висты и умножила на пять.
- С тебя - четыреста тридцать семь с половиной.
Третий по странному совпадению всегда оставался в нулях.
Он достал кошелек.
- Ничего, что часть мелочью?
- Без разницы, - кивнула Она, принимая у Него долг.

*******

Вечернее развлекательное ток-шоу было безжалостно прервано экстренным выпуском новостей. Диктор, слегка взъерошенная и от этого похожая на сердитого воробья, зачитала сводку:
- Полчаса назад по неустановленной причине разбился самолет Boeing 747, совершавший рейс по маршруту Москва-Новосибирск. Погибли все находившиеся на борту люди: четыреста тридцать семь человек, включая экипаж, в том числе шестеро детей и одна беременная женщина.

*******

Бог перетасовал карты.
- А давай еще одну? По десять за вист, а?
Смерть равнодушно пожала плечами.
- Сдавай. Твоя очередь.
Третий, как всегда, промолчал.