В период полного безвременья, году в девяносто четвертом, когда по основному месту работы денег практически не платили, предложил мне дружок подработать в отделочной бригаде. Взяли подряд на косметический ремонт районной прокуратуры.
Что за район и что за город - я промолчу. Но тако-о-ого бардака я даже не предполагал.
Прокуратура располагалась в жилом доме, занимая первый этаж - четыре обычных квартиры - в одном из подъездов. Так что работа мало чем отличалась от обычного домашнего косметического ремонта.
Следаки - в основном молодые ребята и девчонки - освобождали нам квартиры по очереди. Даже мебель не выносили - двигали из угла в угол. В наспех освобожденных помещениях тут и там валялись папки со старыми делами. Но больше всего поражало количество валяющихся беспризорно вещдоков с бирками. Ножи, топоры, стартовый пистолет, затвор от винтовки, пакетики, конвертики... Когда мы обратили на это внимание одного из следаков, он повел нас в соседнюю квартиру, где переоборудованный под кладовку совмещенный санузел был под потолок завален таким же барахлом. По отработанным делам, - объяснил следак, вещдоки должны вывозить и уничтожать со временем. Но никому это на... не нужно.
Работали мы вчетвером. Было весело и ненапряжно. Никто не стоял над душой. То и дело к нам вламывались посетители прокуратуры. В зависимости от контингента мы или посылали их по адресу, или говорили что-нибудь типа, что прокуратура переехала, а здесь теперь будет дом терпимости. Один мужик, помню, спросил: а какая, мол, разница?
Примерно с часу до трех прокуратура вымирала, сотрудники расходились на обед. Ну и мы, переодевшись в цивильное, шли в ближайший гастроном, брали бутылочку (не ради пьянства, что такое поллитра на четверых мужиков?) и садились обедать. Не чем Бог послал, а что собрали жены. Вот в один из таких моментов и вломилась к нам растрепанная и зареванная женщина лет сорока примерно с криком:
- Да в конце то концов, кто нибудь найдет управу на этого изверга!?
Увидев некоторое несоответствие в обстановке, накрытый стол и четверых жующих мужиков, женщина слегка охолонула. А мы сидели, разинув набитые рты.
Первым пришел в себя Ефимыч. Самый старший из нас, выполнявший роль негласного бригадира, отставной военный, закончивший службу в звании полковника, не помню каких родов войск. Мужик до ужаса представительный. Если не в спецовке, то без костюма и галстука я его не видел.
Ефимыч женщину усадил, сказал: "Вы успокойтесь. Выпейте вот" И налил ей полстакана водки. Говорил Ефимыч всегда веско. Женщина водку махнула и сидела с круглыми глазами, совсем уж обалдев от такого приема в прокуратуре.
А Ефимыч говорит:
- Вы не обращайте внимания. У нас, видите, ремонт небольшой. Рассказывайте.
И женщина сквозь слезы рассказала обычную историю. Пьет. Бьет. Не работает. Деньги отнимает. Жаловалась в милицию. Бесполезно. Участковый ничего сделать не может. Дети плачут. Их тоже лупит. А сегодня грозился убить. Побежала к вам. Что делать?
- Что делать? - говорит Ефимыч. - Пишите заявление. Сейчас я вам бумагу дам, ручку. А там следователь, кому поручат, будет разбираться.
И в это время в подъезде раздается топот и крик пьяный:
- Где эта сука? В прокуратуру на меня жаловаться? Я те покажу...
И вваливается крендель. Обычный синяк. Руки в наколках. За спиной ходки три по мелочи. По зоне таких мужики бушлатом гоняют. А тут - герой. Статьи на него нет. УК он лучше прокурора знает. И буреет от безнаказанности. И портит жизнь окружающим по мелочи. А ближним от него житья нет. История и персонаж, действительно, обычные.
С ходу, не обращая внимания на нас, наезжает на тетку:
- А ну-ка, пошла домой, курва! Я те покажу!
Ефимыч встал меж ними, говорит:
- Гражданин, вы успокойтесь, присядьте, сейчас мы с вами побеседуем.
Мы тоже напряглись. Тот орет:
- Не о чем мне с вами беседовать!
Но на стул сел. Развалясь, нога на ногу, пальцы демонстрирует. Тетка в углу жмется. Ефимыч ей говорит:
- Вы домой сейчас идите, а мы с супругом вашим побеседуем.
Тетка бочком-бочком, и выскользнула в дверь. Ефимыч садится за стол напротив кренделя и начинает воспитательную беседу. Говорит уважительно. Что ж, мол, вы, гражданин, ведете себя так? Жену бьете? Не работаете? Нехорошо это. Не по мужски.
Тот только ухмыляется фиксато. "Ты, - говорит, начальник, кончай меня лечить. Или говори конкретно, какие ко мне претензии, или я пошел. Только нету у вас на меня статьи" И вообще, пошли вы, типа, на...
Послать Ефимыча - это надо быть полным отморозком. Ефимыч говорит:
"Статьи действительно нет. Поэтому мы для начала ограничимся профилактическими мерами."
Потом встает, снимает пиджак, вешает аккуратно, и сменив любезный тон на свой обычный, командует:
"Штаны снять! "
"Ч-ч-его-о-о!??? " - обалдел крендель.
"Штаны, говорю, снимай! " говорит Ефимыч и достает со шкафа собачий поводок, тоже вещдок с биркой. То ли душили им кого, то ли нашли на месте преступления. Короткий, кожаный, жесткий, плетеный косичкой. Хороший поводок. И нам кивает, а нас уже просить не надо - так достал этот персонаж.
Помогли ему штаны снять, перегнули через стол.
Ефимыч говорит официально: "Внимание! Гражданин Пох....мнекактвояфамилия. За регулярные издевательства над женой приговариваетесь к порке" И давай его по голой жопе поводком охаживать.
Тот, конечно, не молчал. Орал сначала "Да вы что, ох....!?", "Права не имеете!", вертелся и вырывался. Но куда там. Потом просто выл. Когда Ефимыч запыхался и рубашка под мышками потемнела, спросил: "Ну, молодой человек? Прониклись? " Услышав в ответ: "Суки рваные! " передал поводок Сереге со словами: "Сережа, продолжай" Первый, и дай Бог последний раз я с таким удовольствием участвовал в коллективной экзекуции.
Экзекуцию прекратили, когда пассажир натурально заплакал. Вместо крутого, как вареные яйца кренделя плакал обычный мелкий шкодник со спущенными штанами. И доканала его видимо не сама порка, а непонимание сути происходящего. Ну, то, что в ментовке бьют, это понятно. Но чтоб в прокуратуре пороли? Это было выше его понимания.
Когда клиент, шмыгая носом, с горем пополам надел штаны, Ефимыч произнес прощальную проникновенную речь. Держа его за воротник и глядя в глаза, сказал: "Я тебя, гнида, если не успокоишься, каждый день буду сюда приводить и пороть. Ср... стоя будешь. Тебе тюрьма раем покажется". И отпустил.
И все. Пришлось нам, правда, взять в этот день еще бутылочку антидепрессанта.
А, нет! Не все. На другой день, или через день заглянул к нам прокурор.
Мы как раз линолеум достилали. Посмотрел, заценил. "Не слишком ли темный линолеум? " говорит. Ефимыч ему отвечает, мол куда светлее? У вас посетители, не будете же каждые пять минут подтирать. "Да, да..." - говорит как-то рассеянно прокурор. "Вы профессионалы, вам виднее" Потом вскинулся как-то, будто чего вспомнил: "Тогда и вы уж, пожалуйста, в правосудие не лезьте. А то, бегает, понимаешь, какой-то кадр по всему городу, демонстрирует всем голую задницу, и говорит, что это его в прокуратуре отхерачили! Смех просто... Но хулиганить вроде перестал..." И пошел себе...